Пассажир без багажа - Страница 109

109

Варя кусала губы, глядя в окно. Пронеслась еще одна станция, она успела увидеть собаку на мокром перроне, лениво идущую куда-то за склады. «Идет дождь, – автоматически отметила она. – Где же мы теперь едем?» И поняла, что название этой станции ее абсолютно не волнует. Как не волнует, скоро ли будет Бологое, как она доберется до дома. Как не волнует ничего.

– Возьми, – Нина положила на стол две сложенные сторублевые бумажки. – Этого хватит, чтобы добраться до Москвы. Поезда идут всю ночь, на какой-нибудь сядешь. А если нет, там есть круглосуточное кафе. Подождешь до утра.

– Я не хочу брать у вас деньги, – тихо ответила Варя. Она опять перешла на «вы» – любая фамильярность теперь была ей противна.

– А как же ты доберешься до Москвы? – язвительно спросила та. – На палочке верхом?

Варя молчала. Нина, разглядывая ее бледное лицо, снова начала улыбаться:

– Неужели так противно брать деньги у проститутки?

– Дело же не в этом.

– А в чем? Ты ревнуешь мужа ко мне? У нас все давно было кончено.

Варя не выдержала и подняла голову:

– Кончено? Если он взял у вас телефон, значит, не было кончено!

Та нахмурилась, поболтала в стакана пиво, наблюдая за тем, как оседает пена. Допила остатки и раздавила в пепельнице сигарету. И сказала, что раз уж они говорят начистоту, то она должна рассказать еще кое-что. Возможно, Варе это будет еще неприятнее, но что поделаешь…

– Когда я сообщила Андрею, чем занимаюсь, он чуть с ума не сошел. Плакал, кричал, требовал, чтобы я все бросила. Я ответила, что теперь не могу этого сделать. Что я слишком много задолжала. И пусть этот долг большей частью – чистое жульничество, но расплатиться я все равно не смогу. И плюнуть на это – тоже. Мне просто не позволят это сделать. Проституция – серьезный бизнес. И наша жизнь в нем стоит очень мало. Парадокс – долги у нас большие, а сами мы дешевки… – Нина недобро засмеялась, оглядывая ресторан. – Потом мы долго не общались. До прошлой осени. Он часто звонил моей маме, но я там не бывала, так что поговорить со мной не удавалось. Но как-то случайно он на меня попал. И сказал, что хочет заплатить за меня. Что денег у него нет, но есть дача, которую он может продать без твоего согласия, так ее оформили его родители. Я сказала, чтобы он этого не делал, потому что он мне все равно не нужен.

Варя оцепенела. Она понимала, что Нина говорит правду, но верила с трудом – настолько диким ей казался этот рассказ. «Мой муж… Андрей… Я считала, что у него есть только я. А у меня был только он. Как он мог столько лет скрывать от меня эту женщину! Чем она лучше меня?!»

– А в феврале мы с ним опять встретились, – спокойно рассказывала Нина. – В Москве, у нотариуса. Он зарегистрировал договор купли-продажи на мое имя.

– На ваше?! Но почему?!

– Моя хозяйка не так глупа, чтобы сразу оформить договор на себя, – пояснила Нина. – Она хотела переждать какое-то время, а потом уже я бы продала ей дачу. И если бы кто-то захотел разобраться, какая тут была причина, это бы не удалось так быстро. Она, по-моему, подозревала какой-то подвох.

Но оказалось, что Андрей не был способен организовать какой-либо подвох. Жертвой обмана стал он сам. Он и Нина.

– Мы с ним потом не виделись, – продолжала она. – Все шло по-прежнему. Он как бы заплатил за меня, но я продолжала ездить в этих проклятых поездах. Хозяйка говорила, что это прекратится сразу же, как мы переоформим дачу на нее. Я ждала. Я не говорила Андрею, что до сих пор этим занимаюсь. Он бы не выдержал. Он думал, что выкупил меня.

– Вы не общались? – не поверила своим ушам Варя. – Но почему?! Если он из-за вас пошел на такой шаг, вы были ему небезразличны!

– Ну да, – кивнула та. – Но я его сразу предупредила, что все это бесполезно. Что даже когда он продаст дачу, я все равно не буду с ним видеться. Он ответил, что его это не очень волнует. Если я его больше не люблю – пусть будет так. Главное, вытащить меня из этого болота… Он не видел меня больше и думал, что все кончено. Что я живу нормальной жизнью. А в этом месяце мы с ним столкнулись.

Она указала пальцем за столик, где скучала ее одинокая подружка:

– Вот за тем столом. Я сидела там с подругой. Он вошел в вагон-ресторан… Не знаю, как я сознание не потеряла, когда увидела его. Он увидел меня… – Тут ее голос начал дрожать и срываться. Варя взглянула на ее лицо и поразилась, увидев, что по напудренным щекам Нины безостановочно катятся слезы. – Он сел отдельно. Я подошла. Он… Он спросил, что это значит. Я посоветовала ему спросить об этом мою хозяйку. В ту ночь она тоже ехала в Москву. Это бывает довольно часто. Я сказала, что та придет в ресторан. Он ответил, что уже спрашивал об этом хозяйку. Что этот отпуск в Питере был ему не в радость, и он согласился поехать только затем, чтобы с ней встретиться и спросить обо мне. Сказал, что видел ее и она убедила его, что я больше не занимаюсь проституцией. Сказала, что у меня есть постоянный сожитель, что я собираюсь за него замуж, чтобы Андрей успокоился… Я ответила, что все это ложь. Он взял меня за руку… Говорить он не мог. Ничего он не мог, только смотрел так ужасно… Я сразу поняла, что он не выдержит, что сделает с собой что-то… И… Я отошла в сторону.

Нина закрыла лицо руками, но тут же их убрала. Она смотрела на Варю с ненавистью, губы с размазанной помадой жалко вздрагивали:

– Что ты еще хочешь знать? Потом пришла она, и они о чем-то говорили. Я не слышала их.

– Так твоя хозяйка – Дубовская?! – воскликнула Варя. – О боже мой! Теперь я понимаю, откуда взялись ее снимки на той питерской пленке!

– Да тише ты, – раздраженно ответила Нина. – Мне ее фамилия неизвестна. Но зовут ее Антонина Павловна. Он выпил, стал свех фотографировать. Я видела, что это у него истерика. Я хотела подойти, остановить его. И не могла… Я никогда ничего не могла! Они ушли вместе. Вечером, когда мы с девчонками собрались на поезд, я узнала, что с ним случилось. Это было на нашей московской квартире. Я осталась в квартире последней. Девчонки вышли на лестницу и вызвали лифт. Я взяла телефонную трубку, набрала его номер… Никто не ответил. Я сказала девкам, что никуда в тот вечер не поеду. Осталась одна. И набирала номер еще, еще, пока не услышала твой голос. Я ненавидела тебя! Я хотела сказать, что твой муж стал трусом из-за тебя, хотя трусом он не был! Он все отдал бы, чтобы быть со мной, но боялся разбить тебе сердце! Разве ты этого стоишь?!

109